Бывало, перебегали тайно, а теперь переходят со знаменами

1 августа 2007 года

В самом конце минувшей недели в Татарстане был назначен новый министр транспорта и дорожного хозяйства. Им стал Ильдус Фасхутдинов, до этого - заместитель Айрата Шаймиева, гендиректора ОАО "Дорожный сервис РТ". Новый министр по уровню своей непубличности - абсолютный рекордсмен, до самого дня назначения не "засветился" информационно ни разу, и в пятницу, уже накануне его официального представления, сервисы Интернета при попытке поиска хоть какой-нибудь информации о его персоне отвечали: "Не найдено ни одного документа, соответствующего запросу".

Однако и двое других новичков, появившихся в июле 2007-го на уровне управления республикой, не похожи на тех, кто прежде становился министрами. Минпромторг РТ возглавил Александр Когогин, гендиректор и совладелец одного из акционерных обществ, а управляющим Пенсионным фондом России по РТ стал Марсель Имамов, до этого - один из крупных менеджеров частной страховой компании, причем московской (одним из ее основателей был Михаил Зурабов). Необычность в том, что ни тот, ни другой, ни третий до этого никогда не работали на госслужбе.

...Когда лет шесть назад мой университетский приятель вдруг "завязал" со своим небольшим, но более чем благополучным бизнесом и пошел в госконтору на должность зама - это показалось странным. Ведь еще относительно недавно все, казалось, стремились в обратном направлении: из милиции уходили в частные службы безопасности или в адвокаты, из исполкомов - в торговлю... Я спросила: "Зачем?..". "Перспективы больше", - туманно, как мне показалось, ответил он. Теперь он вполне преуспевает на этом поприще, стал начальником, предугадав, как оказалось, нынешний тренд и опередив основную волну пришествия "новых чиновников", которая пришлась на 2005 - 2006 годы.

"Новые чиновники", как правило, неплохо реализовывали себя в прежнем бизнесе - и вот словно ветром каким сорвало и понесло их на служение государству, на скудные чиновничьи зарплаты... Сейчас уже практически каждый четвертый из глав районов Татарстана не позднее 2003 года рекрутирован из числа собственников или управленцев бизнес-структур, и при этом прежде не имел никакого опыта госслужбы. В структурах муниципального управления Казани таких еще больше. А месяцем раньше татарстанский бизнесмен Николай Колесов был назначен губернатором Амурской области, также не имея в своем активе ни одного дня работы в госуправлении и, сверх того, не имея представления о специфике региона... Словом, эти ветры веют нынче по всей стране.

Отмечалось ли когда-нибудь в истории страны столь заметное стремление предпринимателей осесть в госструктурах и связано ли это исключительно с усилением госвласти в "путинской" России - это мы попытались выяснить с профессором КГТУ Сергеем Сергеевым, автором учебника по истории госуправления в России.

До октября 1917-го тоже бывали времена "укрепления вертикали", но этот период мы отмели сразу. Особенности сословного устройства общества могли поднять разночинца до деятеля госслужбы, а крестьянина - до купца 1-й гильдии, но чтобы преуспевающие купцы один за другим шли на госслужбу - такого не бывало. Да и вообще, по ступенькам госслужбы поднимались чаще всего ползком, не минуя ни одной.

- Правда, после февраля 17-го были ведь пресловутые "10 министров-капиталистов", - напомнил г-н Сергеев. - Но это очень отдаленная, чисто формальная аналогия, ведь была совсем другая ситуация в стране - время между двумя революциями, когда власть была так нестабильна. Этих "министров-капиталистов" сейчас, вероятно, назвали бы "конкретными ребятами, которые хотели чего-то прихватизировать, да не успели".

"Очень ограниченной аналогией" Сергей Сергеев считает разве что время конца НЭПа. Когда самые сообразительные нэпманы (или просто те из них, у кого был самый высокий уровень тревожности), не дожидаясь, пока "прихлопнут лавочку", ликвидировали свои предприятия и пошли на совслужбу. Таких было, очевидно, довольно много, но... "Это был просто способ спасения, - уточняет Сергеев, - и притом мало кому он помог".

Предприниматели-нэпманы перемещались в госконторы тихо, как перебежчики в ночи. Нынешние - переходят на госслужбу при полном параде, со знаменами. Небедные люди полюбили государство со страшной силой, вплоть до готовности жить на одну зарплату! Но ведь и государство, как видим, отвечает им полной взаимностью, не проверяя искренности их чувств даже минимальным испытательным сроком.

Между тем психологию нельзя сбрасывать со счетов. Как отмечают специалисты, у предпринимателя и у госчиновника разные и иногда и противоположные мотивировки к работе, способ действия да и цели. Вольный бизнес-стрелок нацелен на эффективность, чаще всего - любой ценой, а мерилом эффективности являются полученные деньги. "А для чиновника, - объясняет Александр Проскуряков, директор Центра кадрового консалтинга (он осуществлял кадровый аудит не в одном татарстанском гос- и муниципальном ведомстве), - важна готовность работать в нормативной среде, где границы возможных действий четко определены и переступать за них нельзя. Притом зарплата чиновника часто не является мерилом его эффективности, но зато нет ответственности за выбор целей, вопрос самоопределения в значительной мере снят".

То есть у предпринимателя и чиновника просто разные породные характеристики. Один создан быть охотником и добытчиком, другой - сторожем при хозяйском добре. Что будет, если оставить охотничьего спаниеля постеречь домашних уток?.. Будет очень хороший обед, но только для одного спаниеля.

- Но у человека мотивировки гибкие, - напоминает г-н Проскуряков. - Например, одни свои интересы он уже удовлетворил - заработал деньги. А дальше для него становится более важным еще неудовлетворенный интерес: стабильность, значимость, социальный статус - за этим он и идет на госслужбу.

Интересно, что все это - стабильность, значимость, социальный статус - в западной цивилизации чаще принято связывать с легальным богатством, дающим независимость. А у нас, здесь и сейчас, все это прочно связывается с госслужбой, хотя именно она официально не приносит большого дохода, не говоря уж о независимости... Что, в общем, достаточно выразительно отражает как официальное лицемерие (в вопросе о пенках, которые можно собирать с госслужбы), так и сервильность нашего общества, где начальник всегда уважаем.

- Ничего удивительного, - считает академик Российской академии политнауки Владимир Беляев, - ведь сейчас Россия переходит к модели чисто бюрократического капитализма. У нас был номенклатурный социализм, а вот теперь будет номенклатурный капитализм. Предприниматели меняют бизнес на хоть какую-то власть, поскольку все поняли, что все - от Ходорковского до бомжа - зависимы от власти. На Западе политика - лишь отражение экономики, у нас - наоборот. Ну а как они "перестраиваются"... Во-первых, и свобода рук у нашего чиновника вовсе не такая уж "от и до", как положено, а во-вторых, будучи чиновником, он получает дополнительные каналы влияния на коммерцию.

Сейчас в нашей стране, считает г-н Беляев, есть всего два класса, интересы которых действительно находятся в противостоянии, подобном описанному классиками марксизма. Первый класс - те, кто у власти, второй - все остальные. Но классовая борьба между ними, судя по всему, нам не грозит - вместо этого те, кто может, из "низшего" класса стараются попасть в "высший".

Эволюция, таким образом, совершила свой цикл. Лет пятнадцать назад предприниматель хотел иметь государственную (например, милицейскую) "крышу". Потом предприниматели захотели большего. Одни захотели не иметь "крыши" вовсе, быть свободными бизнесменами, другие - сами быть "крышей". В ходе внутрипопуляционной борьбы победили вторые - они пошли во власть или отправили туда доверенных людей, чтобы из этой власти сделать разновидность бизнеса. Правда, согласно теории общественного договора государственная власть нужна слабым, но у нас она служит сильным - и ничего личного, нормальное бизнес-решение.

Марина ЮДКЕВИЧ, "Вечерняя Казань"